Бурлящий океан "Тихого Дона"

«Густая лавина всадникое, сверкая на солнце шашками, стремительно приближалась... Ее косили из пулеметов, в упор били из винтовок, кромсали осколками снарядов, а она все катилась, умирая на лету».

Мухоперец Иван Михайлович, красный командир.

В то время как Доброволь­ческая армия весной 1918 года предпринима­ла тогда еще неудачные попыт­ки взять южную столицу - Екатеринодар, на Дону появилась огромная новая сила - Донская армия. Созданию ее предше­ствовало антибольшевистское восстание казаков Края.

  «Демократические» пре­образования, проводимые на Дону большевиками, приве­ли в конце концов к тому, что «власть как таковая находилась в руках любого вооруженного, взявшего себе право казнить и миловать по своему усмотре­нию». Вскоре иногородние кре­стьяне самовольно приступили к обработке войсковых земель и «излишков» земли богатых южных станиц, а крестьяне, арендовавшие землю у казаков, перестали платить арендную плату. Кроме того, большевист­ская власть, подливая масла в огонь, принялась бороться с «кулацкими элементами каза­чества». Казаки в такой ситу­ации были вынуждены воору­жаться и объединяться.

  

 Первое серьезное столкно­вение с большевиками произо­шло 8 марта 1918 года - тогда казаки станицы Луганской от­били 34 арестованных офице­ра, которых везли в Луганскую ЧК, но были вынуждены выдать освобожденных, когда красные прислали в станицу каратель­ную экспедицию. Тогда из 34-х пленных бежал лишь один офи­цер, который и смог добраться до отряда атамана Петра Харитоновича Попова, недавно вер­нувшегося из Степного похода и ушедшего в Сальские степи. Любопытно, что Степной по­ход был задуман походным атаманом Поповым для того, чтобы хоть как-то сохранить Донское войско, уведя часть его из центра накалявшейся борьбы. Еще тогда, 12 февра­ля, надеялся атаман Попов на Донское восстание, принимая участие в его организации. С ростом недовольства среди ка­заков действия их становились все решительнее. Так, спасая своих офицеров в Новочеркас­ске, казаки навели заряженные орудия на здание Исполкома, а в конце марта вооруженные восстания вспыхнули в целом ряде станиц. Но основные со­бытия разворачивались все -же в Новочеркасске, где кон­центрировалось наибольшее количество донских казаков. Первого апреля, не без интриг, повстанцам удалось захватить власть в городе. Вскоре об этом узнали южные станицы - на­чалось формирование донской артиллерии. Между тем дружи­ны, взявшие город, были названы Южным корпусом, появился орган повстанческой власти - Совет обороны. Второго апре­ля восставшие казаки уже вели бой в направлении Ро­стова. Ограничившись этим наступле­нием, на следующий день донцы  стали отступать. Главная причина - настроения, царив­шие среди повстанцев: ими руководило желание не уходить далеко от родных дворов, так что и оборону Новочеркасска они считали личным делом ис­ключительно местных казаков. Именно в ходе этого отступления, оказавшись на островах у станицы Заплавской, Донская армия начала реорганизацию: «Все было расхлябано, опошлено и ис­коверкано. Генералы забыли свое старшинство и право авторитета. Офицеры не отказывались от службы, но начальниками быть не хотели, а охотнее шли в цепь рядовыми стрелками. О по­гонах и знаках отличия ду­мать пока не приходилось. О чинопочитании - забыть».

Теперь повстанческое ко­мандование не шло ни на какие переговоры и вешало любых парламентеров: «Живо вста­ет перед глазами ужасная бытовая, но обыкновенная картина войны - это когда у приказной избы, у станич­ного дома Заплавской стани­цы, казачки своими руками, не допуская своих мужей, расправляются с пленными, доставленными с позиции, терзают и разрывают их живьем на части. Сопротивление этому и противодей­ствие со стороны власти были бы совершенно излиш­ними и даже вредными».

Восьмого апреля Совет обороны объявил себя Временным Дон­ским правительством - высшей властью на Дону.

  командование восстававших по­всеместно казаков, разрабатывал план создания постоян­ной армии из мо­лодых и вел пере­говоры о созыве нового Круга. Пятого апреля в ста­нице Нижне-Курмоярской приняли решение о со­зыве Круга, названно­го «Кругом Спасения Дона», заседания которого проходили в Новочеркас­ске - городе, где сформиро­вались две известнейшие армии периода Граждан­ской войны: Доброволь­ческая и Донская. Восстание же вскоре распространилось на всю Область войска Дон­ского, состоявшую из девяти округов:

Узнав о взятии повстанцами Новочеркасска, отряд атамана Попова на следующий день вы­ступил из станицы Нижне-Курмоярской вниз по Дону, однако в пути узнал об оставлении города повстанцами, об отходе к Заплавской и начале «сиде­ния». Несмотря на известия о создании Временного Донского правительства и Донской армии, атаман Попов продолжал счи­тать верховной властью на Дону себя, поэтому брал под свое

Донецкого (станица Каменская),

Первого Донского (станица Константиновская),

Второго Донского (станица Нижнее-Чирская),

Ростовско­го (Ростов-на-Дону), Сальского (станица Великокняжеская),

Таганрогского (Таганрог),

Усть- Медведицкого, Хоперского (ста­ница Урюпинская),

Черкасского (Новочеркасск).

В течение всего 1918 года новая Донская армия действо­вала отдельно от армии Добро­вольческой.

Партизанский отряд есаула Чернецова.

Василий Михайлович Чер­нецов был потомственным казаком, в 1909 году закончил Новочеркасское казачье юн­керское училище. Во время Первой мировой войны был лучшим офицером-разведчиком 4-й Донской казачьей ди­визии. За воинскую доблесть и боевое отличие был про­изведен в есаулы и получил Георгиевское оружие. После Февральской революции, как и многие фронтовики, был за­ражен большевистскими ло­зунгами, а после Октябрьской, вернувшись домой, даже стал членом станичного больше­вистского комитета, где и смог в непосредственной близости рассмотреть, «что же казаку дала власть поганая». Вместо казачьей власти в станице об­разовалась власть случайных людей, «мужиков» и иногород­них. Начались расстрелы и гра­бежи, изъятия земли и скота. Все это, мягко говоря, не оста­вило его равнодушным. А после встречи и продолжительного разговора с атаманом Каледи­ным, Чернецов принял для себя окончательное решение, на чьей он стороне. Очень верно он уловил и общественное настроение. При полной аморфности взрослого казачества, Чернецов создал от­ряд из патриотически  настро­енной молодежи. Чернецовцев метко описал один из участ­ников тех событий: «В юных соратниках Чернецова были три общие черты: абсолют­ное отсутствие политики, великая жажда подвига и очень развитое сознание, что они, еще вчера сидевшие на школьной скамье, сегодня встали на защиту своих вне­запно ставших беспомощны­ми старших братьев, отцов и учителей. И сколько слез, просьб и угроз приходилось преодолевать партизанам в своих семьях, прежде чем выйти на влекущий их путь подвига!». Эта юношеская восторженность и свойствен­ное молодости непонимание опасности способствовали бесшабашности чернецовских партизан. Да и самому-то за­служенному командиру на тот момент было всего 27 лет.

Генерал Деникин о Чернецове: «Его имя повторяется с гордостью и надеждой... Успех сопутствует ему вез­де. О нем говорят и свои и советские сводки, вокруг его имени родятся легенды, и большевики дорого оценива­ют его голову...»

Полковник Добрынин о Чернецове: «Из партизанских отрядов бессмертную славу создал себе отряд молодого, энергичного и самоотвер­женного Чернецова. Отряд охраняет Воронежскую же­лезнодорожную магистраль, однако он не остается не­подвижно на одном месте, а с молниеносной быстротой перебрасывается в различ­ных направлениях, постоянно захватывая противника врасплох и вызывая в рядах его панику... разоружает отряды красногвардейцев в шахтерских поселках, пре­пятствует движению эше­лонов с красными вглубь территории Войска Донско­го».

Один из чернецовских пар­тизан: «Во время дежурства на станции Колпаково мне посчастливилось быть сви­детелем одной интересной сцены. Переговоры телегра­фом.

Я, главнокомандующий доблестными революцион­ными войсками, хочу вести переговоры с вашим главно­командующим.

Я, командующий каза­чьими силами есаул Черне­цов, у аппарата. Что вам нужно и как вас зовут?

Я предлагаю вам мир­ные переговоры. Каковы ваши условия? До имени мое­го вам нет дела.

-Думаю, что переговоры эти все равно ни к чему не поведут. Впрочем, если вам так хочется узнать мои ус­ловия, товарищ таинствен­ный главковерх, то вот они: все ваши доблестные рево­люционные войска должны немедленно сложить оружие и выслать таковое в распо­ряжение моих войск. Вы же и местные ваши комиссары явитесь ко мне в качестве заложников... Официальные переговоры кончены. Ну, до скорого свидания, ждите нас в гости». 

Но, несмотря на яв­ные успехи и легендарное имя, Чернецову тоже не удается поднять офицерство на борьбу. В Новочеркасске в конце 1917 года находилось, по различ­ным подсчетам, от трех до семи тысяч офицеров. На собрание, организованное по просьбе Чернецова, пришло не более восьмисот...

После речи Каледина о текущем положении и призы­вавшего офицеров пополнить тающие ряды партизан, с пла­менной речью выступил Чер­нецов, заклинавший офицеров поддержать войскового атамана в его тяжелой борьбе по защите Дона. Речь свою Черне­цов закончил такими словами: «Господа офицеры, если так придется, что большеви­ки меня повесят, то я буду знать - за что я умираю. Но если придется так, что большевики будут вешать и убивать вас; благодаря ва­шей инертности, - то вы не будете знать, за что вы уми­раете...».

На этот призыв откликну­лось двадцать семь человек.

Крест был учрежден в 1918 году. Вручался всем чинам, которые принима­ли участие в боях на Дону с конца 1917 года по февраль 1918 года. Носился на розетке из Георги­евской ленты на правой стороне груди. Изготавливался крест из серебра, которое специально для этой цели серебряными рублями пожертвовала одна ростовская купчиха.  Крест  имел равные сто­роны. По диагоналям его пересе­кали казачья шашка с темляком и дубовая ветвь. На верхней части креста ставилась дата «1917», а на нижней - «1918». Поперек знака находилась надпись «Чернецовцы» старославянским шрифтом. На обороте знака ставился номер. Крепление было винтовым.

Источник: журнал "Белая Гвардия"№25 2012 год.

Знаки отличия оренбургских казаков в годы Гражданской войны.

Атаман Оренбургского казачьего войска генерал-лейтенант А.И.Дутов, выступая перед депутатами хабаровской городской Думы 4 июля 1919 г., сказал: «Я думаю, что количество орденов не всегда указывает на количество заслуг. В нашей армии (имелась в виду Отдельная Оренбургская армия, которая с 23 мая 1919 г. вошла в состав Южной армии, а командующий армией А.И.Дутов получил назначение на пост инспектора кавалерии Восточного фронта и Походного атамана всех казачьих войск) орденов не носят. Самая дорогая награда будет тогда, когда русский народ скажет нам за себя – «спасибо».

      Действительно, оренбургские казаки, в отличие от своих соседей уральцев (в Уральском казачьем войске существовал орден — крест Архангела Михаила), не имели собственных орденов. Однако в Оренбургском войске для казаков-участников Гражданской войны были учреждены специальные знаки отличия: нагрудный знак и нарукавная нашивка.

Нагрудный знак

В Российском государственном военном архиве среди документов штаба обороны Оренбургского казачьего войска удалось обнаружить приказ об учреждении нагрудного

знака для казаков, отличившихся в борьбе против большевиков. Текст приказа в той его части, которая касается награды(даты  по старому летоисчислению):

ПРИКАЗ НАЧАЛЬНИКА ОБОРОНЫ ОРЕНБУРГСКОГО КАЗАЧЬЕГО ВОЙСКА

№40 9 Мая 1918 г.3 г. Тургай

§ 1. Объявляется постановление Войскового Правительства от 8 мая с.г.4 за № 337 о

награждении отличившихся в бою с большевиками нагрудным знаком. Войсковое Правительство, рассматривая вопрос о борьбе с большевизмом и желая отметить ревностных защитников Оренбургского казачьего войска,

ПОСТАНОВИЛО: Учредить отличительный знак в виде соединенной ленты синего цвета с Георгиевской, носимой в петлице шинели или по борту рубашки, (кителя, мундира) по образцу Георгиевской ленты. Для награждения этим отличием, учреждается ОРДЕНСКАЯ ДУМА в составе 5 лиц из числа, имеющих Георгиевский крест, коим при

награждении руководствоваться статутом Георгиевского креста. Подлинное за надлежащими подписями.

§ 2. В ОРДЕНСКУЮ ДУМУ, согласно постановления Войскового Правительства за

№ 337 назначаются: председатель, Полковник Панов, членами - Сотник Савин, Хорунжий Медведев, Поручик Дордет и урядник Котышев. Запасные члены - Подхорунжий Шутов и вахмистр Горшенин.

§ 3. Все дела о представлениях делать, руководствуясь Георгиевским статутом и направлять по команде ...

Приказ подписали начальник обороны войска полковник А.И.Дутов и начальник штаба обороны войска полковник Н.А.Поляков. Приказ был издан во время Тургайского похода, когда Войсковое правительство и Войсковой атаман с отрядом из 240 казаков (партизанский отряд Оренбургского казачьего войска) были вынуждены покинуть территорию войска и уйти в тургайские степи. В Тургае отряд находился чуть больше месяца (с 10 мая по 12 июня 1918 г.). После получения сведений об успехах антибольшевистского повстанческого движения на территории Оренбургского казачьего

войска было решено вернуться. 7 июля 1918г. отряд вступил в Оренбург, уже освобожденный повстанцами от большевиков.

Среди награжденных «лентой отличия» были: Войсковой атаман генерал-лейтенант А.И.Дутов, его ближайший помощник генерал-майор Генерального Штаба И.Г.Акулинин, генерал-лейтенант А.С.Бакич, генерал-майор В.А.Карликов и другие. Однако награждались этим знаком не только офицеры и генералы, но и рядовые казаки.

По всей видимости, не существовало строгой регламентации размеров и формы этой награды, о чем свидетельствуют сохранившиеся фотографии награжденных. Кроме того, в Оренбургском казачьем войске практиковались награждения за отличие Георгиевскими крестами. Например, 6 мая 1919 года, в день Войскового праздника, ко-мандир II Оренбургского казачьего корпуса генерал-майор Генерального Штаба И.Г.Акулинин произвел массовое награждение отличившихся в ходе Оренбургской операции казаков и стрелков Георгиевскими крестами, причем из-за отсутствия этих наград отличившимся выдавались Георгиевские ленточки.

Нарукавная нашивка

Для казаков, получивших ранения в борьбе с большевиками, Войсковое правительство

Оренбургского казачьего войска 21 мая 1918 г.учредило особое отличие - нарукавную нашивку. В русской армии нашивки за ранения были введены в декабре 1916 г. Нашивки носились над обшлагом левого рукава кителя, рубахи, мундира и шинели. Офицеры должны были иметь нашивки по цвету прибора, а нижние чины - нашивки красного цвета. Каждая следующая нашивка размещалась над предыдущей.

Как сообщалось в постановлении Войскового правительства Оренбургского казачьего войска № 335, «Войсковое Правительство, рассматривая вопрос о борьбе с большевизмом, постановило: всем раненым при защите войска установить на левом рукаве синего цвета нашивку, по образцу нашивки для раненых, объявленном в приказе по

Военному Ведомству «. Первый раз нашивка за ранение была присвоена уже через три дня - 25 мая 1918 г. Тогда право на ее ношение получили сразу тридцать офицеров и нижних чинов партизанского отряда Оренбургского казачьего войска, в том числе известные деятели антибольшевистского движения: войсковые старшины Бородин (первый в списке) и Душинкевич, сотник Савин и другие.

  Приведенные выше факты служат, на наш взгляд, еще одним подтверждением тезиса о том, что в период Гражданской войны многие антибольшевистские правительства, в том числе и Войсковое правительство Оренбургского казачьего войска, перешли на новые нетрадиционные виды наград, которые, все же, в своей основе имели систему отличий Российской Императорской армии (в Оренбургском казачьем войске - сохране-

ние георгиевской символики и приборных цветов войска). Большевики же изначально

выстраивали собственную наградную систему, основываясь на отрицании старого. И

лишь в 40-х годах XX века им пришлось, в какой-то мере, вернуться к русской наградной традиции.

БЕРЕСТЕЧКО 1651год.

Сражение 28-30.VI.165l под Берестечком, в котором армия Речи Посполитой, возглавляемая королем Яном Казимиром Вазой, одержала победу над казацко-татарскими силами гетмана Запорожского войска Богдана Хмельницкого и крымского хана Ислам-Гирея, было не только самым значительным по масштабу боевым столкновением польско-казацкой войны 1648-54 гг. (называемой на Украине «Освободительной», но, вероятно, крупнейшей битвой XVII столетия. Со стороны поляков в этой битве, согласно наиболее достоверным подсчетам, участвовало ок. 60 тыс. воинов, в т. ч. 28-30 тыс. чел. набранного войска и более 30 тыс. шляхтичей конного дворянского ополчения . Кроме того, в польском лагере под Берестечком во время сражения находилось примерно 70-100 тыс. чел. шляхетской челяди, вместе с которыми общая численность армии Яна Казимира достигала 130-150 тыс. чел. При польских войсках имелась сильная артиллерия, оказавшая важное влияние на исход битвы (точное количество орудий не известно, но вероятно оно исчислялось многими десятками).

    Союзная казацко-татарская армия не уступала по численности противнику. У Хмельницкого по самым скромным подсчетам было от 60 до 80 тыс. воинов, включая 30-35 тыс. чел. реестрового войска (13полков) и 30-45 тыс. ополченцев (12 полков). При войске имелось 60 орудий, в т. ч. 18 крупнокалиберных «полкартаунов». Как и поляков, украинскую армию сопровождали в походе многие тысячи казацких слуг —«джур» и прочей обозной челяди. Общее число людей, находившихся в походном лагере (таборе), определить сложно, но, по-видимому, оно могло достигать 100 тыс. Войско хана Ислам-Гирея насчитывало ок. 30 тыс. всадников, причем наряду с крымскими, ногайскими и буджакскими татарами в него входили вспомогательные отряды турок, донских казаков, приволжских киргизов и калмыков. В целом союзники имели под Берестечком до 130 тыс. чел., в т. ч. 90-110 тыс. пригодных для боя.

   Ядром армии гетмана Хмельницкого, участвовавшей в битве при Берестечке и последующей 10-дневной обороне укрепленного табора, являлись реестровые полки Запорожского войска, которые были разделены на сотни, именовавшиеся по своим командирам (сотникам) или местам расселения; каждая сотня, в свою очередь, подразделялась на курени, возглавляемые куренными атаманами. Первоначально реестровыми назывались служилые казаки польской Украины, включенные в особые списки —реестры. Они вели свою историю с 1590 г., когда была набрана одна тысяча казаков, поселенных на Днепре для охраны южной границы Речи Посполитой. За свою службу эти казаки получали от короля жалование и обмундирование, освобождались от повинностей, податей и панского суда, приобретали право владеть землей, свободно заниматься торговлей, охотничьим и рыбным промыслами. В нач. XVII в. существовало уже 4 реестровых полка (по 500 чел.), а в 1638 г. их число было увеличено до 6-ти (по 1000 чел.). В 1648 г. основная масса реестровых казаков присоединилась к Хмельницкому, и в 1649 г., по условиям Зборовского мира, число их возросло до 40 тыс., разделенных на 16 полков. Фактически численность записанных в реестры не совпадала в точности с указанной в договоре 1649 г. (польские и украинские источники приводят не-

сколько разных цифр —от 37745 до 50009). К лету 1651 г. Запорожско войско имело в своем составе 17 реестровых полков, причем количество сотен в них было не одинаково, также как и число людей в сотнях. Во главе каждого полка стоял полковник, имевший начальника штаба в лице полкового писаря. В сражении при Берестечке участвовали следующие полки: Чигиринский (полковник Михайло Крыса), являвшийся чем-то вроде гетманской гвардии; Черкасский (Яков Воронченко); Корсунский (Иван Гуляницкий); Белоцерковский (Михайло Громыка); Уманский (Иосиф Глух); Брацлавский (Иван Нечай); Винницкий, он же Кальницкий (Иван Богун); Переяславский (Федор Лобода); Кропивянский (Филон Джаджалий);Миргородский (Матвей Гладкий); Полтавский (Мартын Пушкарь); Прилуцкий (Тимофей Носач); Паволочский (Иван Куцевич-Миньковский). Реестровые полки располагали пушками (до 6-ти на полк), кроме того, имелась войсковая артиллерия (30 орудий, из которых под Берестечком было, по-видимому, только 18).

      Реестровый казак, по аналогии с польской конницей, именовался «товарищем», причем ему полагалось иметь двух «подпомощников» — конного и пешего. Хотя все реестровые казаки имели верховых лошадей, большинство из них предпочитало сражаться в пешем строю. Конницы как таковой в реестровом войске Хмельницкого

при Берестечке было всего 10-15 тыс., остальных же следует считать ездящей пехотой, которая во время сражения находилась внутри табора или на окружавших его повозках, соединенных между собой цепями, и вела огневой бой. Вооружение реестрового казака состояло из пищали, пистолета или бандолета, сабли, а также короткой (около2 м) пики, применявшейся как в конном, так и в пешем бою.

В 1651 г. многие казаки имели вместо пищалей «ручницы», т. е. мушкеты или аркебузы западно-европейского типа, частью захваченные у поляков, частью присланные из Московской Руси или купленные за границей. Наряду с огнестрельным оружием, у них встречались также луки. Обмундирование реестровых казаков было сравнительно

однородным и обычно состояло из суконного кафтана (свитки), округлой шапки с меховой опушкой, шаровар и мягких сапог без каблуков. Казацкая старшина своим внешним видом напоминала польскую шляхту, отличаясь богатством одежды и вооружения.

   Другую часть войска Хмельницкого составляло народное ополчение, разделенное на 12 полков. Достоверных сведений об их организации не сохранилось, но, предположительно, они имели такую же структуру, как и реестровые полки. Известно, что в походе ополчение не смешивалось с реестровым войском, двигаясь и располагаясь отдельным табором. По своему типу оно являлось пехотой, на много уступавшей в вооружении реестровым частям. Ополченские полки состояли из украинских селян и мещан, носивших свою обычную одежду и вооруженных боевыми косами, самодельными пиками и саблями, а также топорами, ножами, крестьянскими вилами, цепами, колотушками и даже простыми дубинами. Какая-то часть, впрочем, имела огнестрельное оружие, главным образом, трофейное. Археологические раскопки, проводившиеся на поле битвы под Берестечком с 1970 г., дали богатый материал для реконструкции предметов вооружения и снаряжения реестрового войска Богдана Хмельницкого. Здесь мы приводим серию рисунков, выполненных на основании многочисленных находок археологов, а также иконогра-

фии XVII в.

КОРНИЛОВСКИЙ КОННЫЙ ПОЛК

КОРНИЛОВСКИЙ КОННЫЙ ПОЛК

КУБАНСКОГО КАЗАЧЬЕГО ВОЙСКА. 1918-20

Гражданская война на Кубани началась 1 ноября 1917 г. 28 февраля (12 марта) 1918 г. войска Кубанского края (или Кубанский   правительственный отряд) под давлением превосходящих сил большевиков оставили столицу областиг. Екатеринодар и выступили на присоединение к Добровольческой армии генерала Л. Г. Корнилова.

В черкесском ауле Шенджий с 1 (14) по3(16).III все конные кубанские казачьи части были сведены в Кубанский казачий полк (800 чел.)1 под командованием полковника Г.Я.Косинова. 17(30).III в станице Ново-Дмитриевской Кубанское войсковое правительство и командование Добрармией заключили соглашение, по которому войска Кубанского края входили в состав армии. Кубанские части были реорганизованы; конница составила Кубанский конный дивизион, развернутый к 27.III(9.IV) в 1-й Кубанский конный полк, 2 вошедший в Отдельную конную бригаду. Полк получил номер 1-й — т. е. первый по сформированию в Добрармии. Полковым командиром остался полковник Косинов. 1-й Кубанский конный полк участвовал в Ледяном (1-м Кубанском) походе Добрармии, в т. ч. и в боях под Екатеринодаром. После возвращения из похода, 6(19).VI.1918 Отдельная конная бригада была переименована в 1-ю Конную дивизию.3 1-й Кубанский казачий полк (510 шашек, 20 нестроевых, 4 пулемета) вошел в состав 1-й бригады дивизии.

   9(22).VI Добрармия выступила во 2-й Кубанский поход, закончившийся занятием

3(16).VIII Екатеринодара. Первыми в город ворвались сотни 1-го Кубанского казачьего

полка под командованием полковника В.Г. Науменко (командир полка с 27.VI( 10.VII).

После захвата Ставрополя партизанами полковника А.Г.Шкуро, там началось формирование полка из казаков Лабинского отдела Кубанского войска. Согласно прежней системе территориального комплектования, полк стал называться 1-м Кубанским. Таким образом в Добрармии появилось два полка, одинаковых по номеру и названию. Вследствие этого полковник Науменко 4(17).VIII подал рапорт командующему Добрармией генерал-лейтенанту А. И. Деникину: «В воздаяние заслуг перед Родиной, за все труды, лишения и отменную боевую работу вверенный мне 1-й Кубанский полк прошу переименовать в КОРНИЛОВСКИЙ, в честь национального русского героя генерала Лавра Георгиевича Корнилова». Деникин утвердил этот рапорт. К рапорту «прилагались рисунки и пояснения к форме одежды полка, нисколько не изме-

няя общей формы казаков Кубанского войска».

Устанавливались следующие отличия:

1. Погоны войскового цвета(т. е. красные), но с черной траурной выпушкой по кра-

ям и с черной вензельной (прописной) буквой  как у офицеров, так и у казаков.

2. К парадной форме, на черной папахе, полагалась белая полоса шириной в два пальца,

идущая по высоте папахи сверху вниз, с небольшим уклоном влево. Полоска устанавливалась: для офицеров — серебряная, галунная, а для урядников и казаков — нитяная.

3. На сотенных значках устанавливалась черная полоса в одну треть ширины значка,

идущая по диагонали сверху вниз.

4. На полковом флаге войскового красного цвета  устанавливалась такая же полоса и на ее черном фоне крупными буквами белого сукна нашивалось только одно слово: —

КОРНИЛОВСКIЙ.

Черные элементы в форме полка обозначали траур по его шефу — генералу Корнилову. Рисунки были, по всей вероятности, выполнены самим полковником Науменко.

  12(25).VIII новым командиром полка был назначен войсковой старшина Ермоленко, а

7(20).IX его сменил полковник Федоренко. Корниловский полк участвовал во всех бо-

ях 1-й Конной дивизии в Закубанье осенью1918 г. Приказом Кубанскому казачьему войску за № 97 от 14(27).IX.1918 Войсковой атаман полковник А.П.Филимонов предписал вновь сформированному Корниловскому конному полку выдать из числа хранящихся в Войсковом штабе полковое знамя, пожалованное Императором Александром I в 1803 году

13 (26) командование полком принял войсковой старшина Н.Г.Бабиев. С 1-й Конной дивизией полк отличился в боях на р. Лабе, в районе Армавира, под станицей Сенгилеевской и т. д. 1(14).XI, ворвавшись в Ставрополь, корниловцы захватили стоявший на вокзале красный бронепоезд. Затем полк участвовал в боях северо-восточнее Ставрополя, а позднее — под станицей Петровское и на р. Маныч, под Казгулаком, Овощами и Дивном. 8(21).1.1919 1-я Конная дивизия взяла Георгиевск, 15(28).I — Моздок, позднее —Грозный и станицу Михайловскую. Затем дивизия была подчинена командующему войсками Терско-Дагестанского края генералу Ляхову и участвовала в боях на территории  равнинной Чечни.

Н.Г.Бабиев, произведенный 26.1(8.11). 1919 в генерал-майоры и назначенный начальником 3-й Кубанской казачьей дивизии, в своем прощальном приказе Корниловскому полку

отмечал: «Начиная с лихой атаки на берегах Урупа, положившей начало разгрома армии

предателей, Вы, Корниловцы, тешили Родину своими лихими, могучими, всесокрушающими ударами, которыми мировая конница может гордиться. Урупская, Коноково, Сенгилеевская, Дубовка, Тугулук, Спицевка и много других мест видели и будут помнить сверкающие шашки и стройные ряды атакующих Корниловцев..».

  В феврале 1919 г. командующим полком был назначен есаул Ф.И.Елисеев. По прибытии он заметил, что возвращающиеся в полк старые Корниловцы — офицеры, вахмистры и

урядники — имели следующее: на погонах кроме черной выпушки и вензельного «К» :

а) офицеры — черные звездочки,

б) вахмистры и урядники — черные нитя-

ные нашивки,

в) некоторые имели на красных верхах своих папах, вместо серебряных галунов— черные,

нитяные, а на шароварах— черный, в два пальца шириной лампасик.

  «Наступила весна. Появились ягнята. Резали ли их в пищу крестьяне, или они падали —

неизвестно, но в селе появилось много белых курпеев от ягнят. Крестьяне хорошо выделывали их домашним способом. И скоро сотни обзавелись белыми небольшими папахами. <...> Я всегда любил и носил небольшие (как гово-рили в нашей станице «осетинские») белые или коричневые папахи. В данное время находил, что траур  нельзя сгущать  без конца. Это было бы черезчур тускло и мало нарядно. И современен, выдающийся и героический полк Корниловский мог потерять ласковое притяжение для глаза. Надо к установленному трауру сделать какую-то светлую черту. Наиболее подходящее было — установить белые небольшие папахи, кстати — есть полная возможность достать белые курпеи ягнят. Черные черкески и бешметы, черная на всем отделка, но на головах всего полка — белые папахи должны ласкать глаз каждого и говорить о чистоте и радужности душ его чинов. Собрав всех офицеров, рассказав все и показав официальный лист с формой полка — получил полную поддержку. Решено все это провести в жизнь. Кроме того, чтобы оттенить оригинальную сторону полка решено ввести на сотенные значки и на полковой флаг черные конские развевающиеся хвосты с балберками, на манер старо-казачьего бунчука. А что бы все это было обязательно для всех — издал приказ по полку, который воспроизвожу на память, но точный в своей сути.

ПРИКАЗ КОРНИЛОВСКОМУ КОННОМУ ПОЛКУ

Кубанского казачьего войска.

9 марта 1919 г. Село Киевское Ставропольской губ.п. 1

Для установления однородности формы одежды полка, к уже имеющимся траурным

отличиям на погонах как черная выпушка и черная вензельная буква «К» добавляется:

1. офицерам на погонах иметь черные звездочки,

2. подхорунжим, вахмистрам, урядникам и приказным на погонах иметь черные нитяные

нашивки,

3. на папахах, вместо галунов, черная тесьма,

4. повседневная папаха обыкновенного белого курпея, с белым верхом и черною тесьмою на нем накрест — для урядников четыре, а для офицеров восемь тесем,

5. на шароварах черная полоса в два пальца шириной, как лампас,

6. на полковом и сотенных значках иметь пушистые черные конские хвосты, как эмблема

легкой казачьей конницы.

         Должен еще раз подчеркнуть, что все эти нововведения выявили сами казаки, вернее урядники, но не офицеры и рядовые казаки; и я, заметив это их стремление, фиксировал приказом по полку. Но конские хвосты на сотенных значках, ... — это есть чисто мое личное нововедение, которое особенно понравилось всем.

  И вот, когда Бабиев (в это время начальник 3-й Кубанской казачьей дивизии )

увидел полк по весне в таком виде на походе в село Дивное — в белых небольших папахах, а впереди сотен оформленные сотенные значки с пышными черными хвостами, колышащимися по ветру— он пришел в восторг. В особенности мощный был полковой флаг с траурной полосой по диагонали его и крупными белыми буквами по этой полосе, вырезанными из белого сукна и нашитыми на нее <...> Бабиев... немедленно же ввел бунчужный черный конский хвост и к своему дивизийному флагу.

В первых числах февраля 1920 года я принял в командование 1-й Лабинский полк. И каково

же было мое удивление, как и восхищение, что в нем, на полковом флаге и на сотенных знач- ках развевались белые конские хвосты.Начальник 2-й Кубанской казачьей дивизии генерал Фостиков пригласил меня к себе на обед. Мы скачем с ним по улицам села Ивановка Ставропольской губернии и позади него его флаг с пышным белым конским хвостом. За обедом я ему заметил — откуда и как появились в Корниловском конном полку конские хвосты. Доблестный и умный офицер, дружески улыбается и говорит: «Я это увидел под Царицыном, мне понравилось и я, что бы не путать — в своей дивизии ввел их, но только белые». Сказал, немного помолчал, а потом добавил: «А казаки говорят, что я потому их ввел, что моя фамилия Фостиков, как «корень» ея, а отсюда и эмблема...»

   К апрелю 1919 г. боевой состав Корниловского конного полка насчитывал чуть боль-

ше 200 шашек, хотя на довольствии состояло около 400 казаков. В состав полка входили:

пулеметная команда — около 50 казаков, санитарная — 20 казаков, сотенные артельщики

и каптенармусы — 36 чел., 6 сотенных тачанок с кучером, писарем и его помощником — 18чел., полковой хор трубачей — 15 чел., по 25 офицерских денщиков и конных вестовых — 25 чел., писаря полковой канцелярии, обоз 1 -го разряда, сотенные двуколки и кухни —

всего около 200 чел. Кроме того, в станице Лабинской находились: обоз 2-го разряда и различные мастерские (более 100 чел.).

      2(15).V Ф. И. Елисеев был с повышением переведен на службу в 3-й конный корпус генерала А. Г.Шкуро. Полк же в составе своей 3-й Кубанской дивизии участвовал в Манычской операции, наступлении и боях за Царицын в мае-июне 1919 г. Летом и осенью корниловцы в рядах Кавказской армии активно дрались с большевиками северо-западнее и севернее Царицына, неся большие потери в личном составе. 18.IХ(1.Х). 1919 приказом командующего Кавказской армией генерала П.Н.Врангеля за №411 существовавшие при 3-й Кубанской казачьей дивизии Отдельный Кубанский конный дивизион и Дивизион есаула Завгороднего расформировывались, а их личный состав поступал на пополнение Корниловского конного полка. На 5(18).Х в полку насчитывалось 334 шашки при 21 пулемете.

  После отступления к Манычу в начале 1920 г. и при отходе от него полк понес значительные потери. В апреле из-за своей малочисленности 3-я Кубанская казачья дивизия была влита во 2-ю Кубанскую дивизию; в нее же вошел и Корниловский полк, которым тогда уже командовал войсковой старшина В.Безладный.

18.IV( I.VI.1920 в Адлере на военном совете старших начальников Кубанской армии

было принято решение о сдаче ее красным. Полки должны были оставить свои штандар-

ты при себе и, по-видимому, штандарты, флаг и сотенные значки попали в руки красных. С 22 по 24.IV.(5-7.V) армия перестала существовать... Как вспоминал полковник Елисеев, —«... ирония судьбы: Корниловский конный полк, этот выдающийся боевой полк Кубанского войска, стойкий и сплоченный, который первый обнажил свой меч против красных, зародившись в 1-м Кубанском походе, — он, как стоял на позиции (севернее Адлера ), выставленный еще мною лично после сдачи Сочи 16 апреля, первым же и сложил оружие перед красными, вместе с командиром полка войсковым старшиной Владимиром Безладными с большинством своих офицеров, оставшихся со своими казаками. Сложив оружие, они двинулись на Сочи...»

После эвакуации из Крыма через Феодосию на о. Лемнос уцелевшие корниловцы

29.XI(12.XII).1920 вместе с 1-м Линейным Кубанского казачьего войска полком были сведены в один полк — 3-й Кубанский конный, входивший в Кубанский корпус генерал-лейтенанта М. А.Фостикова. В 1921 г. полк перевезли в Королевство Сербов, Хорватов и Словенцев и чины его трудились в районе Вранье (на границе с Болгарией) на строительстве шоссе. «Имеется фотографический снимок— писал полковник Елисеев — Дивизион Корниловского конного полка в Югославии 1923 г., конечно без лошадей, а просто— в праздничный день после работ — абсолютно все в белых папахах.

И это вне родины. Среди них и Атаман генерал Науменко, в гимнастерке и тоже в белой небольшой папахе. Традиция сохранена полностью и за пределами родной земли!»