Бурлящий океан "Тихого Дона"

«Густая лавина всадникое, сверкая на солнце шашками, стремительно приближалась... Ее косили из пулеметов, в упор били из винтовок, кромсали осколками снарядов, а она все катилась, умирая на лету».

Мухоперец Иван Михайлович, красный командир.

В то время как Доброволь­ческая армия весной 1918 года предпринима­ла тогда еще неудачные попыт­ки взять южную столицу - Екатеринодар, на Дону появилась огромная новая сила - Донская армия. Созданию ее предше­ствовало антибольшевистское восстание казаков Края.

  «Демократические» пре­образования, проводимые на Дону большевиками, приве­ли в конце концов к тому, что «власть как таковая находилась в руках любого вооруженного, взявшего себе право казнить и миловать по своему усмотре­нию». Вскоре иногородние кре­стьяне самовольно приступили к обработке войсковых земель и «излишков» земли богатых южных станиц, а крестьяне, арендовавшие землю у казаков, перестали платить арендную плату. Кроме того, большевист­ская власть, подливая масла в огонь, принялась бороться с «кулацкими элементами каза­чества». Казаки в такой ситу­ации были вынуждены воору­жаться и объединяться.

  

 Первое серьезное столкно­вение с большевиками произо­шло 8 марта 1918 года - тогда казаки станицы Луганской от­били 34 арестованных офице­ра, которых везли в Луганскую ЧК, но были вынуждены выдать освобожденных, когда красные прислали в станицу каратель­ную экспедицию. Тогда из 34-х пленных бежал лишь один офи­цер, который и смог добраться до отряда атамана Петра Харитоновича Попова, недавно вер­нувшегося из Степного похода и ушедшего в Сальские степи. Любопытно, что Степной по­ход был задуман походным атаманом Поповым для того, чтобы хоть как-то сохранить Донское войско, уведя часть его из центра накалявшейся борьбы. Еще тогда, 12 февра­ля, надеялся атаман Попов на Донское восстание, принимая участие в его организации. С ростом недовольства среди ка­заков действия их становились все решительнее. Так, спасая своих офицеров в Новочеркас­ске, казаки навели заряженные орудия на здание Исполкома, а в конце марта вооруженные восстания вспыхнули в целом ряде станиц. Но основные со­бытия разворачивались все -же в Новочеркасске, где кон­центрировалось наибольшее количество донских казаков. Первого апреля, не без интриг, повстанцам удалось захватить власть в городе. Вскоре об этом узнали южные станицы - на­чалось формирование донской артиллерии. Между тем дружи­ны, взявшие город, были названы Южным корпусом, появился орган повстанческой власти - Совет обороны. Второго апре­ля восставшие казаки уже вели бой в направлении Ро­стова. Ограничившись этим наступле­нием, на следующий день донцы  стали отступать. Главная причина - настроения, царив­шие среди повстанцев: ими руководило желание не уходить далеко от родных дворов, так что и оборону Новочеркасска они считали личным делом ис­ключительно местных казаков. Именно в ходе этого отступления, оказавшись на островах у станицы Заплавской, Донская армия начала реорганизацию: «Все было расхлябано, опошлено и ис­коверкано. Генералы забыли свое старшинство и право авторитета. Офицеры не отказывались от службы, но начальниками быть не хотели, а охотнее шли в цепь рядовыми стрелками. О по­гонах и знаках отличия ду­мать пока не приходилось. О чинопочитании - забыть».

Теперь повстанческое ко­мандование не шло ни на какие переговоры и вешало любых парламентеров: «Живо вста­ет перед глазами ужасная бытовая, но обыкновенная картина войны - это когда у приказной избы, у станич­ного дома Заплавской стани­цы, казачки своими руками, не допуская своих мужей, расправляются с пленными, доставленными с позиции, терзают и разрывают их живьем на части. Сопротивление этому и противодей­ствие со стороны власти были бы совершенно излиш­ними и даже вредными».

Восьмого апреля Совет обороны объявил себя Временным Дон­ским правительством - высшей властью на Дону.

  командование восстававших по­всеместно казаков, разрабатывал план создания постоян­ной армии из мо­лодых и вел пере­говоры о созыве нового Круга. Пятого апреля в ста­нице Нижне-Курмоярской приняли решение о со­зыве Круга, названно­го «Кругом Спасения Дона», заседания которого проходили в Новочеркас­ске - городе, где сформиро­вались две известнейшие армии периода Граждан­ской войны: Доброволь­ческая и Донская. Восстание же вскоре распространилось на всю Область войска Дон­ского, состоявшую из девяти округов:

Узнав о взятии повстанцами Новочеркасска, отряд атамана Попова на следующий день вы­ступил из станицы Нижне-Курмоярской вниз по Дону, однако в пути узнал об оставлении города повстанцами, об отходе к Заплавской и начале «сиде­ния». Несмотря на известия о создании Временного Донского правительства и Донской армии, атаман Попов продолжал счи­тать верховной властью на Дону себя, поэтому брал под свое

Донецкого (станица Каменская),

Первого Донского (станица Константиновская),

Второго Донского (станица Нижнее-Чирская),

Ростовско­го (Ростов-на-Дону), Сальского (станица Великокняжеская),

Таганрогского (Таганрог),

Усть- Медведицкого, Хоперского (ста­ница Урюпинская),

Черкасского (Новочеркасск).

В течение всего 1918 года новая Донская армия действо­вала отдельно от армии Добро­вольческой.

Партизанский отряд есаула Чернецова.

Василий Михайлович Чер­нецов был потомственным казаком, в 1909 году закончил Новочеркасское казачье юн­керское училище. Во время Первой мировой войны был лучшим офицером-разведчиком 4-й Донской казачьей ди­визии. За воинскую доблесть и боевое отличие был про­изведен в есаулы и получил Георгиевское оружие. После Февральской революции, как и многие фронтовики, был за­ражен большевистскими ло­зунгами, а после Октябрьской, вернувшись домой, даже стал членом станичного больше­вистского комитета, где и смог в непосредственной близости рассмотреть, «что же казаку дала власть поганая». Вместо казачьей власти в станице об­разовалась власть случайных людей, «мужиков» и иногород­них. Начались расстрелы и гра­бежи, изъятия земли и скота. Все это, мягко говоря, не оста­вило его равнодушным. А после встречи и продолжительного разговора с атаманом Каледи­ным, Чернецов принял для себя окончательное решение, на чьей он стороне. Очень верно он уловил и общественное настроение. При полной аморфности взрослого казачества, Чернецов создал от­ряд из патриотически  настро­енной молодежи. Чернецовцев метко описал один из участ­ников тех событий: «В юных соратниках Чернецова были три общие черты: абсолют­ное отсутствие политики, великая жажда подвига и очень развитое сознание, что они, еще вчера сидевшие на школьной скамье, сегодня встали на защиту своих вне­запно ставших беспомощны­ми старших братьев, отцов и учителей. И сколько слез, просьб и угроз приходилось преодолевать партизанам в своих семьях, прежде чем выйти на влекущий их путь подвига!». Эта юношеская восторженность и свойствен­ное молодости непонимание опасности способствовали бесшабашности чернецовских партизан. Да и самому-то за­служенному командиру на тот момент было всего 27 лет.

Генерал Деникин о Чернецове: «Его имя повторяется с гордостью и надеждой... Успех сопутствует ему вез­де. О нем говорят и свои и советские сводки, вокруг его имени родятся легенды, и большевики дорого оценива­ют его голову...»

Полковник Добрынин о Чернецове: «Из партизанских отрядов бессмертную славу создал себе отряд молодого, энергичного и самоотвер­женного Чернецова. Отряд охраняет Воронежскую же­лезнодорожную магистраль, однако он не остается не­подвижно на одном месте, а с молниеносной быстротой перебрасывается в различ­ных направлениях, постоянно захватывая противника врасплох и вызывая в рядах его панику... разоружает отряды красногвардейцев в шахтерских поселках, пре­пятствует движению эше­лонов с красными вглубь территории Войска Донско­го».

Один из чернецовских пар­тизан: «Во время дежурства на станции Колпаково мне посчастливилось быть сви­детелем одной интересной сцены. Переговоры телегра­фом.

Я, главнокомандующий доблестными революцион­ными войсками, хочу вести переговоры с вашим главно­командующим.

Я, командующий каза­чьими силами есаул Черне­цов, у аппарата. Что вам нужно и как вас зовут?

Я предлагаю вам мир­ные переговоры. Каковы ваши условия? До имени мое­го вам нет дела.

-Думаю, что переговоры эти все равно ни к чему не поведут. Впрочем, если вам так хочется узнать мои ус­ловия, товарищ таинствен­ный главковерх, то вот они: все ваши доблестные рево­люционные войска должны немедленно сложить оружие и выслать таковое в распо­ряжение моих войск. Вы же и местные ваши комиссары явитесь ко мне в качестве заложников... Официальные переговоры кончены. Ну, до скорого свидания, ждите нас в гости». 

Но, несмотря на яв­ные успехи и легендарное имя, Чернецову тоже не удается поднять офицерство на борьбу. В Новочеркасске в конце 1917 года находилось, по различ­ным подсчетам, от трех до семи тысяч офицеров. На собрание, организованное по просьбе Чернецова, пришло не более восьмисот...

После речи Каледина о текущем положении и призы­вавшего офицеров пополнить тающие ряды партизан, с пла­менной речью выступил Чер­нецов, заклинавший офицеров поддержать войскового атамана в его тяжелой борьбе по защите Дона. Речь свою Черне­цов закончил такими словами: «Господа офицеры, если так придется, что большеви­ки меня повесят, то я буду знать - за что я умираю. Но если придется так, что большевики будут вешать и убивать вас; благодаря ва­шей инертности, - то вы не будете знать, за что вы уми­раете...».

На этот призыв откликну­лось двадцать семь человек.

Крест был учрежден в 1918 году. Вручался всем чинам, которые принима­ли участие в боях на Дону с конца 1917 года по февраль 1918 года. Носился на розетке из Георги­евской ленты на правой стороне груди. Изготавливался крест из серебра, которое специально для этой цели серебряными рублями пожертвовала одна ростовская купчиха.  Крест  имел равные сто­роны. По диагоналям его пересе­кали казачья шашка с темляком и дубовая ветвь. На верхней части креста ставилась дата «1917», а на нижней - «1918». Поперек знака находилась надпись «Чернецовцы» старославянским шрифтом. На обороте знака ставился номер. Крепление было винтовым.

Источник: журнал "Белая Гвардия"№25 2012 год.